С. Есенин и поэты есенинского круга

С. Есенин и поэты есенинского круга

С.Есенин жизнью, творчеством, судьбой был связан с поэтами так называемого «новокрестьянского» направления: Н.Клюевым, А.Ганиным, С.Клычковым, П.Орешиным, П.Карповым.

Начало «новокрестьянской» поэзии в русской литературе положил Николай Клюев. Почему это направление новое? Почему это направление «новокрестьянское»? Ведь до него были Суриков и Никитин, был Дрожжин. До Клюева поэты, вышедшие из народа, являлись выразителями угнетённого состояния самого многочисленного класса России. Скорбь и грусть, порождённые бесправным состоянием крестьянства, были основными мотивами их творчества. А уроженец северного Олонецкого края Н.Клюев пришёл в литературу с другими темами. Он с гордостью заявил о своём крестьянском происхождении. Он называл себя потомком неистового Аввакума, а потому в клюевских интонациях не могло быть ни униженности, ни покорного смирения.
Известно, что октябрьские события крестьянские поэты восприняли восторженно. Но в послереволюционное время крестьянская поэзия оказалась на положении второстепенной, периферийной. Обусловлено это было вовсе не эстетической значимостью произведений поэтов, оставшихся верными крестьянской теме. Пролетарская поэзия стараниями не в меру ретивых руководителей от литературы была объявлена самой передовой, самой революционной. Началось прославление стального, железного как символа будущей мощи и силы советской страны.

Крестьянская поэзия, изначально воспевавшая, поэтизировавшая неразрывную связь человека с миром живой природы, воспротивилась культу стали и железа. Она увидела в наступлении паровоза, «чугунки» угрозу не только природе, но и нравственным, этическим ценностям крестьянской жизни.

Чуждость поэтов «новокрестьянского» направления, неприятие ими новой действительности предрешило их трагическую судьбу. Первыми ушли из жизни А.Ганин (расстрелян в 1925 году) и С.Есенин. Как это ни парадоксально звучит, судьба их завидна, поскольку они не увидели самого страшного: политики геноцида сталинизма по отношению к русскому крестьянству, развернувшейся в годы «великого перелома», они не застали голода 1932-1933 годов, когда на Запад шли эшелоны с хлебом, а миллионы русских крестьян погибали от голода в родной стране.

Из всех «новокрестьянских» поэтов годы сталинщины чудом пережил только П.Карпов. Почему чудом? Да потому что ещё в 1925 году он написал стихотворение «История дурака», в котором о Сталине говорилось:

С чекистами устроив давку
И сто очков вперед им дав
Кавказский вынырнул удав –
Наркомубийца Джугашвили:
При нем волками все завыли:
Танцуют смертное «танго» –
Не разберет сам черт того.

В тридцатые годы о судьбе этого поэта не знал никто: жив или умер? В литературной энциклопедии, изданной во второй половине этого десятилетия напротив даты смерти П.Карпова стоял знак вопроса. А поэт просто «переждал» смутное время, променяв смерть в сталинских застенках на добровольное отшельничество в забытой богом русской глубинке…