«…когда-то, когда-то… веселым парнем, до костей весь пропахший степной травой, я пришел в этот город с пустыми руками, но зато с полным сердцем и не пустой головой. Я верил… я горел…» – говорит, вспоминая юность, автобиографический персонаж драматической поэмы «Страна негодяев» Номах. Есенин, как и Номах, пришел в город отчаянным максималистом и романтиком, ожидавшим от жизни многого. Его сердце было открыто миру и жаждало усовершенствования бытия. Вскоре Есенин нашел и подходящее учение, которое, как ему показалось, могло гармонизировать существование человечества.
Увлечение толстовством – одна из страниц биографии поэта, примечательная тем, что именно с толстовства начались есенинские поиски «невозможного». В марте 1913 г. он написал своему другу Г.Панфилову: «По личным соображениям я бросил есть мясо и рыбу, прихотливые вещи, как-то: вроде шоколада, какао, кофе не употребляю и табак не курю. Этому всему будет скоро четыре месяца. На людей я стал смотреть тоже иначе. Гений для меня – человек слова и дела, как Христос». В другом письме тому же адресату Есенин сообщил: «Я человек, познавший истину… Я есть ты. Я в тебе, а ты во мне. То же хотел доказать Христос, но почему-то обратился не прямо, непосредственно к человеку, а к отцу, да еще небесному, под которым аллегорировал все царство природы… Люди, посмотрите на себя, не из вас ли вышли Христосы и не можете ли вы быть Христосами? Разве я при воле не могу быть Христосом, разве ты тоже не пойдешь на крест, насколько я тебя знаю, умирать за благо ближнего?..
Да, Гриша, люби и жалей людей – и преступников, и подлецов, и лжецов, и страдальцев, и праведников… Люби и угнетателей и не клейми позором, а обнаруживай ласкою жизненные болезни людей… Зачем завидовать тому, кто обладает талантом, – я есть ты, и мне доступно все, что доступно тебе. Ты богат в истине, и я тоже могу достигнуть того, чем обладает твоя душа». Есенину кажется, что он смог постичь «загадку жизни людей». «Для всякого одна истина, – утверждает поэт, – я есть ты. Кто может понять это, для того нет больше неразгаданных тайн».
Около пяти месяцев длилось увлечение толстовством, и это свидетельствует о силе веры молодого поэта. Есенин душой и сердцем принял учение великого графа, однако, когда разумом попытался разобраться в нем, то вдруг увидел, что оно не дает окончательного, абсолютного ответа на вопрос о смысле существования: «Жизнь… я не могу понять ее назначения, и ведь Христос тоже не открыл цель жизни. Он указал только, как жить, но чего этим можно достигнуть, никому не известно». В письме все тому же Г.Панфилову Есенин настаивал: «Мы… должны знать, зачем живем. Ведь я знаю, ты не скажешь: для того, чтобы умереть. Ты сам когда-то говорил: «А все-таки я думаю, что после смерти есть жизнь другая». Да, я тоже думаю, но зачем она, жизнь? На все ее мелочные сны и стремления положен венок заблуждения, сплетенный из шиповника. Ужели так и невозможно разгадать?»
Разочарование в толстовстве заставило Есенина искать другой, более подходящий символ веры. Вскоре он был найден…
