Вторник, 19.03.2024, 07:34
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Форма входа
Поиск
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 7558
Статистика

Онлайн всего: 2
Гостей: 2
Пользователей: 0

Сайт Александра Лагуновского

Борис Леонидович Пастернак. Лекция II

Борис Леонидович Пастернак. Лекция II

 (1890–1960)

Вся земля была его наследством,
А он ее со всеми разделил.
                                                                                       А.А.Ахматова

                                 

                              ЛИТЕРАТУРА

1. Акимов В.М. От Блока до Солженицына. М., 1994.
2. Альфонсов В. Поэзия Бориса Пастернака. Л., 1989.
3. Голубков М. Русская литература ХХ века. После раскола. М., 2001.
4. «Доктор Живаго» Бориса Пастернака: Сб. М., 1990.
5. История русской литературы ХХ века (20–90–е годы). М., МГУ, 1998.
6. Лейдерман, Липовецкий. Современная русская литература в 2 частях. М., 2003.
7. Мусатов В.В. История русской литературы ХХ в. (советский период). М., 2001.
8. Русская литература ХХ века/под ред проф. Мищенчука. Мн., 2004.
9. Русская литература ХХ века в 2 частях/под ред. проф. Кременцова. М., 2003.
                           
                                  ЛЕКЦИЯ II.
                             ЛИРИКА Б.ПАСТЕРНАКА


                                      ПЛАН

1. Идейная направленность творчества Б.Пастернака.
2. Особенности лирического героя.
3. Нравственно–религиозная лирика второй половины 40–х – начала 50–х годов.
4. Книга стихов «Когда разгуляется» как итог творческих исканий поэта.

                                 

Б.Пастернак однажды сказал о М.Цветаевой: «В жизни и творчестве она стремительно, жадно, почти хищно рвалась к окончательности и определенности, в преследовании которых ушла далеко и опередила всех…» Но эти слова в равной степени применимы и к самому Пастернаку. Выражая свое творческое кредо, в одном из итоговых стихотворений он написал:

Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.

В Пастернаке–поэте жил и все время явственно заявлял о себе философ и, я бы даже сказал, проповедник. У Пастернака, в юности много и успешно занимавшегося философией, рано было сформировано целостное мировоззрение, основой, сердцевиной которого стала идея любви к жизни, благоговения перед природой.
Пастернак был убежден, что сокровенный смысл человеческого существования состоит в том, чтобы суметь «привлечь к себе любовь пространства, услышать будущего зов». В том, чтоб

…ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

Обратимся к анализу ранней лирики поэта. Примечателен факт, что большинство стихотворений, составивших самый известный сборник Б.Пастернака «Сестра моя – жизнь», было написано в 1917 году. В самом памятном году в истории России ХХ века. Открываем первую страницу книги и читаем. Стихотворение называется «Памяти Демона»:

Приходил по ночам
В синеве ледника от Тамары,
Парой крыл намечал,
Где гудеть, где кончаться кошмару.

Не рыдал, не сплетал
Оголенных, исхлестанных, в шрамах.
Уцелела плита
За оградой грузинского храма.

Как горбунья дурна,
Под решеткою тень не кривлялась.
У лампады зурна,
Чуть дыша, о княжне не  справлялась.

Но сверканье рвалось
В волосах и, как фосфор, трещали.
И не слышал колосс,
Как седеет Кавказ за печалью.

От окна на аршин,
Пробирая шерстинки бурнуса,
Клялся льдами вершин:
Спи, подруга, лавиной вернуся.

О чем говорится в стихотворении?  О Первой мировой войне, к тому времени уже три года бушевавшей в Европе? О революции? Или, может быть, в стихотворении решается актуальный вопрос грядущего обустройства России и всего мира? О нет. В этом стихотворении Пастернак прощается с романтизмом, оказавшим сильное влияние на ранние стихи поэта.
Еще более характерна концовка второго стихотворения книги, которое называется «Про эти стихи»:

В кашне, ладонью заслоняясь,
Сквозь фортку кликну детворе:
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?

Маяковский в 1917 году писал:

Граждане!
Сегодня рушится тысячелетнее «Прежде».
Сегодня пересматривается миров основа.
Сегодня
До последней пуговицы в одежде
Жизнь переделаем снова.

Граждане!
Это первый день рабочего потопа.
…………………………………………
Это над взбитой битвами пылью,
Над всеми, кто грызся, в любви изверясь,
Днесь
Небывалой сбывается былью
Социалистов великая ересь!

А тут вдруг:

Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?

Совсем не в строчку. Как пощечина. Поэт демонстрирует свою исключительную, вызывающую аполитичность.
Смысл жизни он видит не в служении красивым, но заведомо неосуществимым идеям, а в самой жизни, в том, чтобы жить, радуясь каждому мгновению, отпущенному человеку на земле. Жизнь состоит из мелочей, и подлинный смысл существования как раз в том и заключается, чтобы каждую жизненную ситуацию превратить в праздник – праздник открытия мира, природы, человека.
И свою главную задачу, как поэта, Борис Пастернак видит в том, чтобы внушить такое понимание смысла жизни читателю. Внушить неистребимую веру в жизнь, умение удивляться и восторгаться красотой природы.

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.

Именно природная жизнь, был убежден поэт, должна стать образцом для подражания. В отличие от человеческого общества, в котором бушуют катаклизмы, в котором интересы личности нередко приносятся в жертву лживым идеям, в природе все гармонично и прекрасно. Приобщение человека к природе, по мысли Пастернака, позволит решить все стоящие перед ним проблемы: преодолеть ощущение одиночества, победить страх перед кратковременностью собственного бытия, получить возможность видеть то, что лежит далеко впереди, за очерченными жизнью горизонтами.
В основе лирического сюжета в книге стихов «Сестра моя – жизнь» лежит любовный роман. Он имеет временные границы.  Начавшись весной:

О неженка, во имя прежних
И в этот раз твой
Наряд щебечет, как подснежник,
Апрелю: «Здравствуй!»

он бурно развивается знойным летом («Степь», «Душная ночь»), а осень становится для влюбленных порой расставания («Осень… Как приелось жить!») Все приметы мира, в котором живет – любит, испытывает счастье, страдает – человек, встают в стихах в его опаленном страстью восприятии. Мир и человек предстают как одно целое: гроза, которая, «как жрец, сожгла сирень» выглядит и как вспышка страсти (ст. «Наша гроза»).
Вообще, лирический герой раннего Пастернака, в особенности его книги стихотворений «Сестра моя – жизнь», удивителен: в объятой революционным пожаром России он отнюдь не ощущает себя щепкой в этом сметающем все на своем пути потоке. Чувство единения с природой позволяет ему быть выше временных и преходящих катаклизмов бытия.
Главными качествами лирического героя раннего Пастернака, кроме ощущения сопричастности природной жизни, являются впечатлительность, эмоциональность, живость воображения, какая–то детская непосредственность и наивность. Его трогает и восхищает буквально все, что он видит и слышит вокруг: и «намокшая воробышком сиреневая ветвь», и снег, уподобленный кокаину, и весенний дождь, усмехающийся черемухе, и тишина – лучшее из всего, что слышал лирический герой. В восторг приводит его прогулка по ночной степи:

Как были те выходы в тишь хороши!
Безбрежная степь, как марина.
Вздыхает ковыль, шуршат мураши,
И плавает плачь комариный.
…………………………………..
И Млечный Путь стороной ведет
На Керчь, как шлях, скотом пропылен.
Зайти за хаты, и дух займет:
Открыт, открыт с четырех сторон.

Он готов расплакаться от счастья, наблюдая за плачущим садом (ст. «Плачущий сад»).
Даже простое чтение расписания движения поездов становится для лирического героя ярким и запоминающимся происшествием в его жизни:

Что в мае, когда поездов расписанье
Камышинской веткой читаешь в купе,
Оно грандиозней святого писанья
И черных от пыли и бурь канапе.

Окружающие явления, предметы лирический герой воспринимает не менее живыми, думающими, чувствующими, чем он сам.
Чердак у Пастернака может декламировать стихи, трюмо бежать по саду, ветер лускать семечки, а наряд щебетать апрелю: «Здравствуй!»
В поэзии Пастернака оживают самые простые, каждодневные явления природы.

А затем прощалось лето
С полустанком. Снявши шапку,
Сто слепящих фотографий
Ночью снял на память гром.

Или: Топтался дождик у дверей.
Или: Шли пыльным рынком тучи Как рекруты.
А в стихотворении «Сложа весла» ме6жду ивами и лодкой разыгрывается любовная драма:

Лодка колотится в сонной груди,
Ивы нависли, целуют в ключицы,
В локти, в уключины – о, погоди,
Это ведь может со всеми случиться!

Интересно, что у Пастернака оживают даже абстрактные понятия:

Это жуть
Подобралась на когтях
К этажу
( «До всего этого была зима»).

Это особенное, почти навязчивое сближение человека и мира останется характерной чертой стиля Пастернака на протяжении всего его творчества.
Но Пастернак идет и дальше утверждения, согласно которому все в окружающем мире живо и разумно. Он говорит о том, что творческое начало исходит не от человека, а от природы, и поэт взят ею как бы «напрокат» как орудие, средство выражения (ст. «Определение поэзии»). Недаром Цветаева написала в письме Пастернаку: «Милый Пастернак, Вы – явление природы…»
Характерной особенностью раннего Пастернака является также использование при построении своих стихов особой внутренней композиции, открытой настежь – миру, природе, которая больше, полнее, первее любого из нас. Самым ярким примером стихотворения с такой композицией может служить знаменитое стихотворение «Марбург». В основу этого стихотворения лег реальный факт – драма неразделенной любви, пережитая Пастернаком в 1912 г. «Марбург» был написан в 1916 г., переделан в 1928 г., а в отдельных элементах совершенствовался и дальше.
В «Марбурге» любовный сюжет вырастает в сюжет миропонимания. Говоря иными словами, повествование о неразделенной любви, пережитой им в юности, важно для Пастернака лишь поскольку, постольку позволяет ему выразить свое представление о мире.
Начинается стихотворение так:

Я вздрагивал. Я загорался и гас.
Я трясся. Я сделал сейчас предложенье,
Но поздно, я сдрейфил, и вот – мне отказ.
Как жаль ее слез! Я святого блаженней.

Я вышел на площадь. Я мог быть сочтен
Вторично родившимся. Каждая малость
Жила и, не ставя меня ни во что,
В прощальном значенье своем подымалась.

Уже в первой строфе мы сталкиваемся с человеком не совсем обычным. Это необычное состоит в характере реакции лирического героя на отказ любимой. Обычно, повествую о драме неразделенной любви, поэты разражаются проклятиями, обвинениями в адрес любимых. Скажем, у Маяковского читаем: «Радуйся, радуйся, ты доконала!». А у Пастернака читаем: «Как жаль ее слез!». Душевное потрясение и связанная с ним романтическая обида ( я страдаю, а мир стоит) оборачивается у Пастернака новой верой в жизнь. Эта вера произрастает изнутри человека как элементарный, почти позорный инстинкт самосохранения, как голос здоровья. Отсюда один из ключевых образов в стихотворении – образ инстинкта–подхалима.

Инстинкт прирожденный, старик–подхалим,
Был невыносим мне. Он крался бок о бок
И думал: «Ребячья зазноба. За ним               ( т.е. за лирическим героем)
К несчастью, придется присматривать в оба.

(Зачем придется присматривать? Затем, что от неопределенной любви поэт иногда топятся, вешаются.)

Шагни, и еще раз, – твердил мне инстинкт

(жизнь продолжается!)

И вел меня мудро, как старый схоластик,
Чрез девственный, непроходимый тростник
Нагретых деревьев, сирени и страсти.

Научишься шагом, а после хоть в бег, –

(Любовь – болезнь, после нее иногда заново надо учиться ходить, НО ВРЕМЯ ВСЕ ЛЕЧИТ, поэтому не стоит отчаиваться)

Твердил он, а новое солнце с зенита
Смотрело, как сызнова учат ходьбе
Туземца планеты ( т.е. лирического героя) на новой планиде.

Как мы видим, философский оптимизм Пастернака не исключает знания о трагических сторонах человеческого бытия. Только если романтик хотел бы отменить страдания, муки, исключить их из жизни, то Пастернак исходит из того, что трагизм – это неотъемлемая черта бытия, его коренное свойство, которое нельзя упразднить по чьему–нибудь желанию. Это часть неделимого целого по имени Вселенная.
Страдание, по Пастернаку, очищает человека; так, драма неразделенной любви, пережитая лирическим героем «Марбурга», обуславливает новое открытие им мира, с которым после всего пережитого он начинает ощущать еще большее единство.

Поэзия Пастернака, в особенности ранняя,– сложна для восприятия. Трудности, возникающие при чтении стихов поэта, обусловлены рядом причин.
Во–первых, эти трудности связаны со словарем поэта. У Пастернака употребляется очень много незнакомых слов. Это и неологизмы,  и слова устаревшие, и редкие географические названия, и имена философов, художников, поэтов, ученых, литературных персонажей. Поэтому, не разобравшись в точном значении слова, предложенного Пастернаком, трудно, да и невозможно проникнуть в смысл той или иной строки, строфы, целого стихотворения.  Так, прочитав строку: «Снасти крепки, как раскуренный кнастер», мы прежде всего захотим узнать, что это такое – «кнастер». Узнав, что это сорт трубочного табака, мы соотнесем крепость табака с крепостью снастей. И тогда образ сработает в нашем сознании. Иначе он не запечатлеется, пройдет мимо. Прочитав название стихотворения  «Распад», мы, скорее всего, подумаем, что распад – от «распадаться», «разлагаться». В действительности же Распад – это название железнодорожной станции. Читая стихи Пастернака, и не только стихи, но и его прозу, нам придется узнать, что марена – это растение из которого добывается красная краска, что кошениль – это насекомое, садовый вредитель, а мальпост – почтовая карета и.т.д.
Следующий, более сложный этап в постижении текстов поэта – это синтаксис. Пастернак нарушает привычные для нашего слуха нормы. У него слова могут быть самыми обычными, не требующими реального комментария, но их расстановка в строфе крайне необычна и потому затруднена. Скажем, в стихотворении «Плачущий сад» мы встречаем строку «Готовый навзрыд при случае» – мысленно мы должны восстановить пропущено слово «заплакать».
Если в заголовке стихотворения стоит привычное подлежащее, то оно, как правило, не повторяется в тексте, а только описывается, обволакивается придаточными предложениями. Так, в стихотворении «Плачущий сад» нет слова «сад», в стихотворении «Дождь» нет слова «дождь», в стихотворении «Звезды летом» нет слова «звезды», в стихотворении «Памяти Демона» герой не назван.
Плачущий сад, заявленный в заголовке, должен быть вычитан из текста стихотворения, из смысла его образов:

Ужасный! – Капнет и вслушается:
Все он ли один на свете.
Мнет ветку в окне, как кружевце,
Или есть свидетель.

Для Пастернака важно, не называя объекта описания, наговорить вокруг него столько и такое, чтобы он проступил сам сквозь кипень этих слов и косвенных обозначений. Словно идет игра: главного слова не называть, а отгадывать, о чем идет речь. Позднее сам поэт назовет это желание избежать подлежащее, эту косвенную образность – праздной образностью.
Дальнейшая ступень в мир Пастернака – это ассоциативные ряды его образов. Они рождены иногда простым созвучием, иногда случайным поводом. Случайность в поэзии Пастернака становится почти законом.
Расценивая как недостаток усложненность многих своих стихотворений, Пастернак неоднократно переделывал их, оттачивая стиль, избавляясь от неточных, излишне громоздких образов. Вместе с тем они оставались и остаются сложными. Как тут быть? Рецепт один: чтобы «понять» Пастернака, надо учиться видеть, слышать, осязать по–пастернаковски. Надо, к примеру, понимать, что «очки по траве растерял палисадник» – это блики солнца на лужайке, а совсем не реальные очки, якобы лежащие на столике и отразившиеся в зеркале; что «внезапно зонд вонзил В лица вспыхнувший бензин И остался, как загар, На тупых концах сигар» – это прикуривание от зажигалки, а не мистическая абракадабра.

Накрапывало, – но не гнулись.
И травы в грозовом мешке.
Лишь пыль глотала дождь в пилюлях…

«Дождь в пилюлях» – это очень точное наблюдение: первые крупные, тяжелые капли дождя, падая на пыльную дорогу, не разбрызгиваются, а обволакиваясь пылью, остаются наподобие ртутных шариков.
Следует также иметь в виду, что некоторые стихи раннего Пастернака вообще непереводимы на язык понятий. В них главное – звукообраз. Слова следуют друг за другом не по смыслу, а по звучанию.
В зрелом творчестве Пастернака сохранится его фонетическое мастерство, но слова в его стихах будут соседствовать не по принципу звучания, а по принципу значения. Его стиль претерпит значительные трансформации. Сам поэт скажет об этом так:

В родстве со всем, что есть, уверясь
И знаясь с будущим в быту,
Нельзя не впасть к концу, как в ересь,
В неслыханную простоту.

Кризис, пережитый поэтом в конце тридцатых–начале сороковых годов, приведет к отказу от насыщенности стихов сложными метафорами и непонятными словами. Поздние стихи Пастернака будет отличать предельная простота, лаконичность высказывания, все то же глубокое внутреннее чувство любви к жизни, которую когда–то поэт назвал «сестрой». Но главной их особенностью станет мотив нравственного возрождения человека под влиянием религии и веры. В стихотворении «Рассвет» (1947), обращаясь к Богу, поэт напишет:

И через много–много лет
Твой голос вновь меня встревожил.
Всю ночь читал я твой Завет
И как от обморока ожил.

Принявший революцию в надежде, что она осуществит «мечту о другой, более мужественной и чистой жизни», откроет людям глаза «на голос жизни»,  звучащий в них, Пастернак с ходом времени приходит к убеждению, что революция «не удалась», так как не только не сумела утвердить в жизнь идеи свободы, гуманизма, справедливости, но привела к созданию новой системы закабаления личности государством.
Эти новые настроения поэта отразились прежде всего в «Стихотворениях из романа «Доктор Живаго», написанных в период с 1946 по 1955 годы.
«Доктор Живаго» – это духовная метафора Б.Пастернака, совершившего главный в своей жизни выбор: полностью порвавшего с официальным искусством, обретшего внутреннюю свободу, а вместе с ней – радость своего созвучия Божьему Завету.
Цикл состоит из 25 стихотворений. С первого же стихотворения «Гамлет» в цикл входит трагедийное начало.

Гул затих. Я вышел…    

«Гамлет» – это итог пережитого и начало осознанной оппозиции тоталитаризму.
Перед нами – иносказание, где мир – театр, жизнь – драма, герой – артист. Но главный и высший судья спектакля – Бог. Это перед ним Гамлет Б.Пастернака обнажает душу, обращается с мольбой о помощи, просит утвердить в сделанном выборе, дать сил выстоять до конца. Произведение пронизывает интонация устоявшейся горечи, привычного, не афишируемого страдания. Гамлет лишь констатирует положение вещей:

Я один, все тонет в фарисействе…

С достоинством несет он свою ношу.
Образ русского Гамлета, созданный Б.Пастернаком, синтетичен. Это хранитель Божьего Завета, христианской этики, человек, пропустивший через свою душу трагические противоречия ХХ столетия.
Сквозной для «Стихотворений Юрия Живаго»   образ символ «ночь» является синонимом тоталитарной эпохи, социально–политической реакции. Это и тот фон, и атмосфера, и повседневность, в которой живет, дышит, чувствует двойник Гамлета – лирический герой цикла.
Спасение от одиночества и ужаса тоталитаризма он находит в природе и любви.
Соприкосновение с прекрасным, как всегда у Пастернака, рождает светлое и умиротворенное чувство:

Эти ночи, эти дни и ночи!
Дробь капелей к середине дня,
Кровельных сосулек худосочье,
Ручейков бессонных болтовня!

Настежь все, конюшня и коровник.
Голуби в снегу клюют овес,
И всего живитель и виновник, –
Пахнет свежим воздухом навоз. («Март»)

Еще пышней и бесшабашней
Шумите, осыпайтесь листья,
И чашу горечи вчерашней
Сегодняшней тоской превысьте. («Осень»)

В стихотворении «Зимняя ночь» (1946) любовь опоэтизирована Пастернаком в образе свечи, рассеивающей мрак бытия:

Мело, мело по всей земле,
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Последние строки, настойчиво повторяясь в стихотворении, звучат как заклинание. Не в комнате, а в мире мерцает – и не гаснет! – этот одинокий свет: мелькающие на потолке, освещенные неверным светом свечи, тени вполне реальны, а вместе с тем наводят на мысль о судьбе, ее игре, ее силе. И противостоять ей невозможно:

Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

Крест любви – это символ страдания, ценой которого оплачено счастье, и прообраз великих мук, уготованных будущим.
Завершает цикл группа стихотворений на евангельские сюжеты: «Дурные дни», «Магдалина», «Гефсиманский сад». Они отражают попытку поэта дать ответ на вопрос, поставленный в «Гамлете»: как жить, что делать в условиях торжествующего антигуманизма. В них художник обращается к образу Иисуса Христа как вечному примеру служения высшей истине.
В «Дурных днях» и «Гефсиманском саде» Б.Пастернак как бы перевоплощается в Иисуса: повествуя о его муках, в то же время исповедуется сам. Поэту ближе традиция раннего христианства с его демократизмом, отсутствием пышности. Отсюда – «лачуга», «хижина» как детали пейзажа. Фантастико–мифологический элемент, связанный с описанием чудес Иисуса, наиболее полно представлен в стихотворении «Дурные дни»:

И брачное пиршество в Кане,
И чуду дивящийся стол.
И море, которым в тумане
Он к лодке, как по суху, шел.

И сборище пьяных в лачуге,
И спуск со свечою в подвал,
Где вдруг она гасла в испуге,
Когда воскрешенный вставал…

Не отступая от основных канонов христианского вероучения, поэт лишает его окаменелости, догматизма, представляет живым, вечно современным.
Жертвенность подвига Христа, величие сделанного им нравственного выбора, трагическое непонимание и незащищенность в земной жизни – вот, что акцентирует Б.Пастернак в трактовке этого образа в «Стихотворениях Юрия Живаго».

При всем своем драматизме цикл пронизан верой в грядущее воскресение, избавление от власти тьмы, насилия, жестокости. Большое значение этого стихотворного цикла Пастернака в том, что именно «Стихотворения Юрия Живаго» стоят у истоков нового явления в развитии поэзии 60–90–х годов ХХ века – нравственно–религиозной лирики.

Последняя книга стихов, написанная Пастернаком, будет носить название «Когда разгуляется» (1956–1959). Название это символично: «разгуляться» – значит проясниться после ненастья. Это прояснение общественного сознания после мрачной атмосферы времен сталинизма, это «оттепель», принесшая глоток свежего воздуха свободы. В стихотворениях «Весна в лесу», «После вьюги», «За поворотом» передается ощущение обновления жизни. Вместе с тем в сборнике очень много «зимних» стихов («Заморозки», «Первый снег», «Следы на снегу», «Снег идет»), в которых Пастернак намекает, что зима не прошла бесследно. Поэт не очень верил «оттепели», предчувствуя, что заморозки еще вернутся. В его судьбе ими стала история с романом «Доктор Живаго».