Вторник, 19.03.2024, 05:43
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Форма входа
Поиск
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 7558
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Сайт Александра Лагуновского

Художественный образ – форма художественного мышления

Художественный образ – форма художественного мышления

ПЛАН

1. Метафоричность, парадоксальность, ассоциативность.
2. Самодвижение.
3. Многозначность и недосказанность.
4. Типы обобщения в литературе.
5. Единство рационального и эмоционального в художественном образе.
6. Единство объективного и субъективного в художественном образе.
7. Оригинальность художественного образа.



ЛИТЕРАТУРА

1. Бореев Ю. Эстетика в 2 Т.  Смоленск, 1997.
2. Волков И. Теория литературы.  М., 1995.
3. Основы литературоведения.  М., 2000.


Художественный образ – это форма мышления в литературе. Это иносказательная, метафорическая мысль, раскрывающая одно явление через другое. Образ передает реальность и в то же время создает новый вымышленный мир, который воспринимается нами как существующий на самом деле. Метафорическая природа художественной мысли предстает особенно наглядно в древнейших произведениях. Изображения таких мифологических существ, как дракон, кентавр (конь с головой мужчины), бог Анубис (человек с головой птицы в Др. Египте) являют собой модель художественного образа. Художественная мысль соединяет реальные явления, создавая невиданное существо, причудливо сочетающее в себе элементы своих прародителей. Древнеегипетский сфинкс – это не лев и не человек, а человек, представленный через льва, и лев, понятый через человека. Через причудливое сочетание человека и царя зверей человек познает и природу, и самого себя, всю свою царственную мощь и реальное господство над миром.
Структура художественного образа не всегда так наглядна как в сфинксе. Однако и в более сложных случаях в искусстве явления светятся и раскрываются одно через другое. В «Войне и мире» Толстого характер Андрея Болконского раскрывается и через любовь к Наташе, и через отношения с отцом, и через небо Аустерлица, и через тысячи вещей и людей, которые, как этот герой осознает в смертельной муке, «сопряжены» с каждым человеком.
Художник мыслит ассоциативно. Облако для него, как для чеховского Тригорина, похоже на рояль; судьбу же девушки он раскрывает через судьбу птицы: «сюжет для небольшого рассказа: на берегу озера с детства живет молодая девушка. Любит озеро, как чайка, и счастлива, и свободна, как чайка, Но случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил ее, как вот эту чайку».
В известном смысле образ строится по парадоксальной и, казалось бы, нелепой формуле: «В огороде бузина, а в Киеве дядька». В образе через «сопряжение» далеко отстоящих друг от друга явлений раскрываются неизвестные стороны и отношения реальности.
Художественный образ обладает своей логикой, он развивается по своим внутренним законам, обладая самодвижением. Художник задает все изначальные параметры самодвижения образа, но, задав их, он не может ничего изменить, не совершая насилия над художественной правдой. Жизненный материал, который лежит в основе произведения, ведет за собой, и художник порой приходит совсем не к тому выводу, к которому он стремился.
Внутренняя установка Л. Толстого заставляла его быть на стороне Каренина, но логика реалистического художественного мышления привела автора «Анны Карениной» к таким результатам, о которых он первоначально не думал. У А.С. Пушкина в «Евгении Онегине» Татьяна «неожиданно» для автора вышла замуж. Эмма Бовари «неожиданно» для Г. Флобера решила отравиться. Это все примеры проявления самодвижения характеров.
Герои произведений ведут себя по отношению к авторам, как дети по отношению к родителям. Они обязаны им жизнью, их характер в значительной степени сформирован под воздействием родителей, они «слушаются» их, выражая известную почтительность. Однако как только их характер оформится и окрепнет, они начинают действовать самостоятельно, по своей внутренней логике, и порою бывают «непослушны», не принимая во внимание «родительскую» (то бишь авторскую) волю.
Еще одна черта художественного образа – то, что он многозначен. В отличие от научно–логической мысли, где все четко и однозначно, образная мысль так же богата и глубока по своему значению и смыслу, как сама жизнь.
Один из аспектов многозначности образа – недосказанность. Для Чехова искусство писать – это искусство вычеркивать. Э. Хемингуэй сравнивал художественное произведение с айсбергом: небольшая часть его видна, основное спрятано под водой. Это делает читателя активным, процесс восприятия произведения оказывается сотворчеством, додумыванием, дорисовыванием образа. Недосказанность образа с особой силой проявляется в отсутствии концовки, незаконченности. Художественные произведения часто, особенно в литературе XX века, обрываются на полуслове.
Образ многопланов, в нем бездна смысла, раскрывающегося постепенно. Каждая эпоха находит в классическом образе новые стороны и грани, дает ему свою трактовку. В 19 в. Гамлета рассматривали как рефлектирующего интеллигента, в XX веке как борца со злом. Примечательно, что обе трактовки правомерны.
Э. Хемингуэй на примере своей повести «Старик и море» раскрыл смысловую бесконечность художественного произведения: «Я попытался дать настоящего старика и настоящего мальчика, настоящее море и настоящую рыбу, и настоящих акул. И, если это мне удалось сделать достаточно хорошо и правдиво, они могут быть истолкованы по–разному». Образ соответствует  сложности, эстетическому богатству и многогранности самой жизни.
Еще одна черта художественного образа – то, что он представляет собой индивидуализированное обобщение, раскрывающее в конкретно–чувственной форме существенное для ряда явлений. Вспомним одну из сцен романа Л. Толстого «Анна Каренина». Каренин хочет развестись с женой и приходит к адвокату посоветоваться. Адвокат сочувственно слушает посетителя. Доверительная беседа проходит в уютном кабинете, устланном коврами. Вдруг по комнате пролетает моль. И хотя рассказ Каренина касается драматических обстоятельств его жизни. Адвокат уже ничего не слушает, ему важно поймать моль, угрожающую его коврам. Маленькая деталь несет на себе большую смысловую нагрузку. Оказывается, что в этом сомодержавно–чиновничьем обществе люди равнодушны друг к другу, а вещи более ценны, чем личность и ее судьба.
Итак, мы выяснили, что художественный образ представляет собой индивидуализированное обобщение. Но следует отметить, что для разных художественных систем в литературе характерны различные типы обобщения.
Если искусству классицизма присуща генерализация – художественное обобщение путем выделения и абсолютизации характерной черты героя, а романтизму свойственна идеализация – обобщение путем прямого воплощения идеалов, наложение их на реальный материал, то реалистичному искусству присуща типизация – художественное обобщение через индивидуализацию путем отбора существенных черт личности.
В одной древнеиндийской притче рассказывается о слепцах. Которые захотели узнать, что собой представляет слон, и стали ощупывать его. Один из них охватил ногу животного и сказал, что слон похож на столб; другой ощупал брюхо великана и решил, что это жбан; третий коснулся хвоста и понял: слон – корабельный канат; четвертый взял в руки хобот и заявил: слон – это змея. Однако их попытки понять слона были безуспешными, потому что они познавали не сущность явления, а его случайные свойства (кажимость). Художник, возводящий в типическое случайные черты действительности, поступает как слепец, принимающий слона за веревку только потому, что ему не удалось ухватить ничего другого, кроме хвоста. Истинный художник–реалист схватывает характерное, существенное в явлениях.
Художественный образ – единство мысли и чувства, рационального и эмоционального.
Эмоциональность – исторически ранняя и эстетически важнейшая первооснова художественного образа. Древние индийцы полагали, что искусство родилось тогда, когда человек не смог сдержать переполнившие его чувства. В легенде о создателе «Рамаяны» говорится о том, как мудрец Вальмики шел лесной тропой. В траве он увидел двух куликов, которые нежно перекликались. Внезапно появился злой охотник и стрелой пронзил одну из птичек. Охваченный гневом, скорбью и состраданием, Вальмики проклял охотника, и слова, вырвавшиеся из его переполненного чувствами сердца, сами собой сложились в стихотворную строфу с отныне каноническим размером «шлока». Именно таким стихом бог Брахма впоследствии повелел Вальмики воспеть подвиги Рамы. Эта легенда объясняет происхождение поэзии из эмоционально взволнованной речи.
Для создания непреходящего произведения важен не только широкий охват действительности, но и идейно–эмоциональная температура, достаточная для переплавки впечатлений бытия. В связи с этим вспоминается эпизод из жизни итальянского скульптора Бенвенуто Челлини. Однажды, отливая из серебра фигуру кондотьера, Челлини натолкнулся на неожиданное препятствие: когда металл был залит в форму, оказалось, что его не хватает. Художник обратился к своим согражданам за помощью, и они понесли к нему в мастерскую серебряные ложки, вилки, ножи, подносы. Челлини стал бросать эту утварь в расплавленный металл. Когда отливка была готова, взорам зрителей предстала чудесная, тончайшая и искуснейшей выделки фигура. Однако из уха всадника торчал черенок вилки, а из крупа лошади – кусок ложки. Пока горожане несли свою серебряную утварь, температура металла, вылитого в форму, упала, и не все предметы переплавились в скульптурный монумент. Если идейно–эмоциональной температуры, накала сердца не хватает для переплавки в единое целое жизненного материла, тогда из произведения торчат непереплавленные куски действительности, торчат «вилки», на которые натыкается воспринимающий искусство человек.
Художественный образ – единство объективного и субъективного. Объективное в художественном образе – это то, что в нем отражаются существенные стороны действительности. Субъективное – то, что в нем запечатлено и отношение художника к изображенному, и все богатство личности творца. Говоря словами Хуана Гриса (друга Пикассо), «качество художника зависти от количества прошлого опыта, который он несет в себе».
Современная кибернетическая машина может быть снабжена «зрением» и «слухом», она может перерабатывать впечатления бытия по определенной программе. Но даже самый «умный» компьютер лишен личности. Стихи, написанные подобным роботом, можно даже понять, но нельзя воспринимать как поэзию.
Вот пример стихотворения, написанного машиной:

Насекомое

Все дети малы и грязны.
Железо может распилить всех драконов,
И все бледные, слепые, покорные воды очищаются.
Насекомое, немое и обожженное зноем,
Выходит из личинки.
Как насекомое попадает в этот мех?

В этом стихотворении, написанном машиной, нет обаяния поэзии, потому что нет обаяния личности, а есть лишь механическое сопряжение понятий и жесткое сочетание фраз, не развивающих единой мысли, единого индивидуального взгляда на мир.
Роль индивидуальности художника наглядно видна также из такого примера. Представьте, что Пушкин не подсказал сюжет «Ревизора» Гоголю, а написал это комедию сам. Наверное, произведение приобрело бы иное звучание, хотя сюжет, тема и идея этого произведения, возможно, были бы похожи на гоголевского «Ревизора». Но вся художественная обработка, вся систем образов находились бы в зависимости от творческой индивидуальности Пушкина.
Итак, образ неповторим, принципиально оригинален. Даже осваивая один и тот же жизненный материал, раскрывая одну и ту же тему на основе общих идейных позиций, разные творцы создают разные произведения. На них накладывает свой отпечаток творческая личность художника. Автора шедевра можно узнать по его почерку, по особенностям творческой манеры.
Научные законы часто открываются разными учеными независимо друг от друга. Например, Лейбниц и Ньютон одновременно открыли дифференциальное и интегральное исчисление, и их открытие повторил через двести с лишним лет малограмотный мясник из Вильнюса. Повторение научных открытий возможно, однако за всю многовековую историю искусства не было ни одного случая совпадения произведений разных художников.
Итак, еще раз повторю: художественный образ уникален, принципиально оригинален, так как его неотъемлемая составная часть – неповторимая индивидуальность творца.