Вторник, 19.03.2024, 11:31
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Форма входа
Поиск
Календарь
«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всего ответов: 7558
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Сайт Александра Лагуновского

Стилевые отличия в изображении реального и ирреального

Стилевые отличия в изображении реального и ирреального

Роман «Мастер и Маргарита» – как бы двойной роман, состоящий из романа Мастера о Понтии Пилате и романа о судьбе самого Мастера, противостоящих друг другу и единых.

Романы написаны как бы разными людьми: автор античного романа является персонажем второго романа. Они противопоставлены во времени: события, в них изображенные, разделяет временной интервал в 1900 лет.

Романы разительно противопоставлены по манере повествования, по стилю, так что создается впечатление, будто они написаны двумя разными людьми.

Роман Мастера безличен, в нем нет авторских рассуждений, поправок к тому, что говорят персонажи, исторических сравнений и т.п. Скупой, энергичной, чеканной прозой, лаконично, точно и выразительно описано место действия, действующие лица и само действие.
Тема романа – реальное историческое событие, происшедшее в Ершалаиме «четырнадцатого числа весеннего месяца нисана» в правление «пятого прокуратора Иудеи Понтия Пилата». Никаких элементов вымысла, никакой фантастики, чертовщины, мистики не позволяет себе автор внести в повествование о событиях, развернувшихся во всемирно-историческую трагедию. При описании этих трагических событий автор не позволяет себе и тени комизма, гротеска, сатиры, фарса,  персонажи  ведут себя соответственно значительности события, текст документален.

Совсем иначе написан роман о Мастере. В этом романе за каждым предложением ощущается присутствие автора, фамильярно «болтающего» с читателем и даже с собственными персонажами, сплетничающего. Этот автор эмоционален, его речь перенасыщена выражениями сочувствия, горя, радости, скорби, сожаления, негодования. В этом романе много фарса и гротеска, но много и драматизма, лирики, иногда – ужаса. Причем смена авторских интонаций происходит мгновенно, фарсовое и лирическое начало часто совмещены в пределах одной ситуации, одного эпизода (например, ужас Римского вслед за буффонадой в Варьете; мгновенная смена буйства Маргариты в доме «Драмлита» нежностью, когда испуганный мальчик позвал: «Мама!» и др.) Речь автора и персонажей (за исключением речи Мастера и Воланда) изобилует вульгаризмами, газетными штампами, канцеляризмами (например, «ловко сперли», «успел смотаться», «входила милиция в числе двух человек» и др.)

Наконец, это повествование, которое автор не раз называет «правдивейшим», содержит такое множество слухов и недосказанностей, исполнено такой невероятной фантастики, заключает столько очевидных противоречий, что, конечно, трудно считать его правдивым.

В целом в этих двух романах читателю предлагается две несовместимые модели мира: трагическая, философско-религиозная и буффонадная, сатирически-бытовая.

Однако, несмотря на очевидную противопоставленность двух романов, они образуют одно произведение. Даже сюжетные линии обоих романов заканчиваются в одной пространственно-временной точке, где получают свое освобождение Пилат и Мастер. Единому сюжетному завершению соответствует параллелизм коллизий, ситуаций и персонажей древнего и современного романов. И только в этом сравнении раскрывается замысел произведения.
В романе «Мастер и Маргарита» сопоставляются две эпохи – эпоха Христа и современная.
Параллели, проводимые писателем, позволили ему выразить важную философскую идею. Она состоит в том, что душа человека не поддается преображению.

Во времена Булгакова господствовала другая точка зрения, согласно которой изменение социального устройства общества повлечет за собой изменение души человека. Воланд для того и прибывает в Москву, чтобы проверить правильность этой социальной гипотезы, от истинности которой зависело будущее всего человечества.

Вот вывод Воланда: «Они – люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну легкомысленны…  ну что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… В общем, напоминают прежних…»

Меняется мир вещей, окружающий человека, но сами люди остаются прежними, – вот мысль, к которой упорно подводит читателя М.Булгаков.

В подтверждение данной мысли, очень важной для писателя, в произведение введен ряд параллелей в ершалаимской и московской частях романа.

В главе «Казнь» описывается сцена расправы над Иешуа и двумя разбойниками. Казнь совершается на открытом месте. Стоит «адская жара». Но не пугает она несколько «тысяч любопытных» и толпу богомольцев, «желавших присутствовать при интересном зрелище».
Та же жажда зрелищ и наслаждений движет людьми спустя почти два тысячелетия. На следующий день после скандального сеанса Воланда в Варьете у здания театра собралась очередь «длиною в километр». «Очередь держала себя очень взволнованно, привлекала внимание струившихся мимо граждан и занималась обсуждением зажигательных рассказов о вчерашнем невиданном сеансе черной магии. …рассказывали бог знает что, в том числе, как после окончания знаменитого сеанса некоторые гражданки в неприличном виде бегали по улице. И прочее в том же роде…

К десяти часам утра очередь жаждущих билетов до того взбухла, что о ней достигли слухи до милиции…» (глава «Беспокойный день»).

Как в древнем  Ершалаиме, так и в современной Москве людям присущи любовь к деньгам и другим  жизненным благам. Именно страсть к деньгам движет Иудой, предающим  Иешуа.

Тридцать тетрадрахм получил он от Каифы, иудейского первосвященника, в награду за свой омерзительный поступок. Те же деньги, которых не пожалел Пилат, погубили и самого Иуду (прокуратор дважды одаривает начальника тайной стражи, который организует убийство). В этом убийстве принимала участие женщина, любовница Иуды. По словам Афрания,  «чтобы зарезать человека при помощи женщины, нужны очень большие деньги».

Любовь москвичей к деньгам наиболее полно показана в главах «Сон Никанора Ивановича» и «Черная магия и ее разоблачение». В последней среди  прочего рассказывается о том, как во время представления Воланда в Варьете на зрителей посыпался денежный дождь. «…Зрители стали бумажки ловить.

Поднимались сотни рук, зрители сквозь бумажки глядели на освещенную сцену и видели самые верные и праведные водяные знаки. Запах также не оставлял никаких сомнений: это был ни с чем по прелести не сравнимый запах только что отпечатанных денег. Сперва веселье, а потом изумление охватило весь театр. Всюду гудело слово «червонцы, червонцы», слышались вскрикивания «ах, ах!» и веселый смех. Кое-кто уже ползал в проходе, шаря под креслами. Многие стояли на сиденьях, ловя вертлявые, капризные бумажки…

Вообще возбуждение возрастало, и неизвестно, во что бы это все вылилось, если бы Фагот не прекратил денежный дождь, внезапно дунув в воздух».

И, наконец, о милосердии, которое «иногда» стучится в человеческие сердца. Во время казни, повинуясь приказам человека в капюшоне, палач поит Иешуа. С соседнего столба доносится злобный голос Дисмаса: «Несправедливость! Я такой же разбойник, как и он!» Иешуа просит палача: «Дай попить ему». Это высшее проявление милосердия; даже перед лицом собственной смерти Иешуа заботится о человеке, который ненавидит его.

В московской части булгаковского романа выражение милосердия мы находим в прощении Маргаритой детоубийцы Фриды (глава «Извлечение мастера») и в просьбе зрителей простить Бенгальского, которому во время сеанса черной магии Бегемот оторвал голову. В защиту Бенгальского звучит вначале одинокий женский голос, а затем к нему присоединяются и другие голоса (глава «Черная магия и ее разоблачение»).

Таким образом, мысль Воланда о том, что внутренне люди не меняются, неоднократно подтверждается текстом романа.

М.Булгаков предлагает свою интерпретацию проблемы добра и зла, возможности исчезновения последнего с лица земли. В разговоре с Левием Матвеем в ответ на реплику: «Я не хочу, чтобы ты здравствовал», Воланд заявляет: «Но тебе придется примириться с этим… не успел ты появиться… как уже сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она, – в твоих интонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп». Левию Матвею возразить на это нечего. Действительно, все познается в сравнении, и понять и оценить добро мы можем лишь зная о существовании зла. Так, может быть, стоит принять мир таким, каков он есть или, если это возможно, хотя бы отказаться от попыток насильственного вмешательства в жизнь с целью ее улучшения? Автор «Мастера и Маргариты» – противник всякого рода социальных экспериментов и утопий, и в разговоре Воланда с Левием Матвеем нельзя не заметить критики идей о возможности построения идеального общества.